При всех европейских дворах, начиная с эпохи Возрождения, танцы на балах и танцы в придворных интермедиях и балетах были родными братьями.
Балы с танцами имели много общего с придворными спектаклями-балетами потому, что танцоры из общества изощрялись в салонах, как будто они были на публичной сцене. Танцуя в присутствии избранного общества, кавалеры, желая блеснуть изяществом своих манер, больше всего опасались казаться смешными, исполняя павану гальярду вольту и другие танцы того времени.
Чтобы заслужить название красивого танцора, исполнитель должен был обладать плавностью в движениях, изяществом манер, легкостью и грациозностью каждого па. Перечисленным качествам нельзя было научить словами. Никакие печатные учебники тут также помочь не могли, потому что грация и изящество, составляя прирожденное качество, могли быть развиваемы только посредством обучения хорошими знатоками этого дела. Кроме того, ритмичность движений приобреталась развиваемым в школе музыкальным слухом, служившим немалым подспорьем для приобретения красоты в наклонах и изгибах всего корпуса.
Благодаря таким требованиям, обучение танцам у специальных танцмейстеров сделалось в обществе обязательным.
Хореография от этого была в большом выигрыше. Невольно и незаметно она совершенствовалась в смысле техники. Из учебников видно, что учителя танцев изощрялись в измышлении новых танцевальных форм, которые они приурочивали к сочиняемым ими новым танцам с крайне цветистыми названиями.
Что же касается балетных танцев, исполняемых на придворных балетах с диалогами и пением, то они мало отличались от своих первообразов — салонных танцев. Их исполняли преимущественно одним медленным темпом и с соблюдением самых сдержанных движений даже и под веселую музыку.
Бальные танцовщики XVI в., будь то король или простой смертный, совершенно свободно предавались хореографическим развлечениям, красуясь в них своей ловкостью и изяществом. Кроме того, как кавалер, так и дама во время танцев могли блеснуть грацией и похвастаться своими туалетами. Этим отчасти объясняется, что любовь к танцам была так сильно распространена в обществе того времени. Тогдашние нравы как будто требовали такой публичной рисовки танцевавших пар. Современники Генриха IV и Людовика XIII наслаждались при виде изящных движений танцора, исполнявшего какую-нибудь павану или гальярду.
Уже при Генрихе III, благодаря появлению танцевальных учителей, танцы получили некоторую регламентацию и подчинились определенным правилам. Это движение в хореографии явилось как бы само собой, потому что, без подчинения ритму, без соответствия с музыкальными тактами, ни один учитель не мог преподавать свое искусство, выработавшее приблизительно схожие во всех танцевальных школах формы.
Таким образом, представилась возможность установить два рода танцев. Это и сделали в своих трактатах Негри, Карозо и Туано Арбо. Ими распределены существовавшие в их время танцы на танцы высокие, с высоким подъемом ног и танцы низкие — скользящие по земле, в два или три темпа.
В конце XV в. прежние, так называемые «низкие», танцы постепенно выходили уже из моды. Итальянское Возрождение поставило на их место ряд других танцев, в числе которых первенствующее место, как в Италии, так и Франции, по словам Т. Арбо, заняла павана. Этот торжественный танец был прологом к изысканным придворным танцам позднейшей формации. Это было стилизованное шествие знатных особ, сопровождаемое массой реверансов и изящных па. Это было преддверие к другим, более быстрым по темпу танцам.
К числу «высоких» танцев Т. Арбо причисляет популярную, особенно в Италии, гальярду, а затем бакану, тордион, мореску и множество бранлей.
Причислив к ним вольту, можно установить, что эти танцы составляли почти полную гирлянду придворных парных танцев XVI в., в которых ускорение темпа и хореографические украшения варьировались бесконечно — сообразно желанию кавалера и дамы.
