Школы сальтации

сальтацияИскусство пало так низко, что возрождение его было невозможно несмотря на то, что императоры не переставали ему покровительствовать. Но искусству это не могло идти на пользу: сами владыки погрязли в неге и распутстве. В своих безумных оргиях они развлекались не одними только трагедиями и комедиями, но и бесстыдными пантомимами.

Богатые римляне даже содержали собственные труппы пантомимов, развлекавших во время трапезы. Труппы эти находились под руководством особых учителей-балетмейстеров, которые обучали танцам молодых артисток, причем нимало не стеснялись, прибегая нередко к кнуту, который они держали всегда в руках во время уроков.

Не в подражание ли римским суровым хореографам и современные балетмейстеры обучают танцам и репетируют не иначе как с тростью в руках. Перро, Мазилье, Сен-Леон, М. Петипа и др. не расставались с длинной палкой, которой резко постукивали во время балетных репетиций. Трость балетмейстера сделалась традиционной и как бы необходимой принадлежностью его звания при исполнении своих обязанностей.

Плиний передает рассказ об одной богатой старой матроне, которая для собственного развлечения, за большие деньги, содержала собственных мимов, разрешая им участвовать и в театрах, и на религиозных торжествах, обращая сборы в свою пользу.

На пиры приглашались также танцовщицы, приезжавшие из Египта из Кадикса. Последние под именем гадитан пользовались особенной известностью. Ювенал, Марциал дают восторженные отзывы об их танцах, отличавшихся самыми отчаянно соблазнительными позами. Уверяют, что у гадитан была своя национальная пляска, которая послужила прототипом для испанского фанданго. Они плясали с кастаньетами в руках, под аккомпанемент хора и музыки и почти всегда обнаженные. Во времена Римской империи гадитан, искусство которых было известно далеко за пределами их отечества, выписывали в Рим для участия в безумных оргиях знатных патрициев. Тут они наживали большие деньги, продавая свой талант и самих себя.

Обычай приглашать пантомимов перешел от знатных вельмож и в императорский дворец. Далее знаменитый Пилад играл за трапезой Августа. Адриан содержал труппу пантомимов, в их числе талантливых Париса и Мемфиса.
При последующих императорах дворец кишел актерами, куртизанками и пантомимами.

Как серьезные, так и комические пантомимы на этих пиршествах исполнялись не одними только профессиональными артистами. Участвовали знатные вельможи и даже сами императоры. Калигула был страстным пантомимом. Однажды ночью, в припадке вдохновения, он вызвал во дворец трех знатных сановников. Под звуки музыки он неожиданно выскочил в костюме танцовщицы, исполнил танец в присутствии удивленных трех зрителей и тотчас же удалился. Калигула исполнял роли: Геркулеса, Бахуса, Аполлона и показывался в ролях Лианы, Юноны и Венеры в «Суде Париса». Его одежды были так прилажены, что они моментально могли упасть, и глазам зрителей представлялось полуобнаженное тело стыдливой богини — в мужском образе.

Коммод с раннего детства служил пантомимному искусству. В львиной шкуре он изображал Геркулеса и бесстыдно выходил в роли амазонки.

Каракалла также изощрялся на сцене. При этом нельзя не отметить, что профессиональные пантомимы (chironomontes) обязаны были разрезать подаваемые кушанья на куски. С блюдами в руках, они подходили к столам, в такт музыки. Для каждого кушанья были специальные музыкальные мотивы. Разрезание курицы или зайца сопровождалось также особыми телодвижениями.

Особенной изобретательностью для сочинения новых развлечений, во время оргий, славился Гелиогабал. Но всех превзошел Домициан, устроивший «черный пир». Мебель, стены и пол в столовой были покрыты черною материей. Приглашенных сенаторов ввели в это мрачное помещение. Каждый из них подошел к предназначенному ему месту около воздвигнутой могильной колонны, на которой красовалась надпись с именем приглашенного. К колонне была прикреплена лампадочка, подобно тем, которые подвешиваются у могил. Голые невольники, окрашенные в черную краску, наподобие злых духов, подкрались к усевшимся гостям и перед каждым из них исполняли самую дикую, устрашающую пляску и затем уселись у их ног. Подали кушанья на черных блюдах и исполнили погребальные обряды. Несчастные сенаторы думали, что наступил их смертный час. Присутствовавший при этом Домициан неистовствовал, требуя крови и убийств. Мрачная комедия эта, с плясками, окончилась, однако, тем, что обезумевшие от страха сенаторы остались не только целы и невредимы, но даже были щедро награждены. Так нелепо тешились «владыки мира».

Одним из главных нервов римской жизни сделалась пантомима. Без нее римлянин не мог существовать. Он походил на ионян, готовых лишиться пищи, лишь бы присутствовать на Дионисиевых праздниках.

Благодаря страстному увлечению всех римских сословий, число пантомимов росло неимоверно быстро. Они считались тысячами. При Константине одних профессиональных танцовщиц было более трех тысяч. Этого императора недаром упрекали, что во время голода из Рима были изгнаны иностранцы и философы. Все же актеры, без различия, были оставлены для развлечения голодной толпы.
То было время, когда жажда к зрелищам возрастала из года в год. Именем богов стали прикрывать самые безнравственные представления. Из Греции перенесены были в Рим астерии, из Египта — праздники Исиды и Осириса. Но все эти празднества на новой для них почве утратили свой строгий, религиозный характер. Под покровительством религии они сделались публичными торжищами и оргиями в самом широком смысле этого слова. Праздники в честь Бахуса сделались воплощением разврата.

Доходило даже до того, что во времена Римской империи императрица Мессалина публично развратничала днем, танцевала обнаженная, не стесняясь присутствием толпы разночинцев.

Мало того, публичные женщины Флора, Акка, Лавренция, Перенна были возвеличены званием богинь. Благодаря денежным пожертвованиям, сделанным куртизанками, в их честь были воздвигнуты статуи, перед которыми плясали и неистовствовали до самозабвения. Последние исторические сведения о пантомиме доходят до 520 г. н. э. В этом году театры были еще открыты в Риме, но затем, когда Рим был разорен Аттилой, то в Вечном городе все замолкло и о пантомимах ни один историк больше не упоминает.

Rate this post