Духовенство, чтобы не раздражать народ, долго терпело происходившие безобразия, но все же вынуждено было начать преследования танцующих возле храмов. Уже в начале VI в. Орлеанский синод указом запретил исполнение светских танцев в храмах и около них. Не помогали, однако, ни штрафы, ни другие запретительные меры. В каждом столетии духовные Соборы, как во Франции, так и в Германии, повторяли свой запрет. Доходили даже до того, что на Соборе в Вюрцбурге постановлено было лишать покаяния и причастия на три года всех танцующих около храмов. И короли, благодаря давлению епископов, вынуждены были запрещать танцы в своих владениях. Однако никакие строгие меры и угрозы не могли уничтожить страсти к такому роду развлечений.
Этому, впрочем, способствовало и само духовенство. Благодаря страсти к стяжанию, сословие это потворствовало прихожанам и ради личной наживы само вносило в церковный ритуал элементы, чуждые святой религии.
Излишества собиравшихся перед храмами с определенного времени сделались явлением, общим для всех народностей, населявших Европу. Танцы начали переходить из храмов на улицу и стали изменять свой прежний, степенный характер. Были случаи, что около церквей, как во время языческих жертвоприношений, убивали животных и приносили их в жертву — в память о христианах, принявших мученический венец. При этом народ позволял себе всякого рода излишества, и во время плясок, имевших оргиастический характер, скромность была отодвинута на задний план. Тут нарушались старые традиции. Мужчины и женщины танцевали уже не врозь, как прежде, а совместно друг с другом. Впервые сказался новый принцип. Прежнее религиозное значение танца было заменено принципом «любви» танцевавших пар. Положено было начало характерному отличию античных танцев от средневековых.
Епископ Валенции Фома де Вильнев был едва ли не последним ослушником папских булл. Он всю жизнь продолжал танцевать в храме во время богослужения. Так, по крайней мере, удостоверяют местные хроники.
Церковь, наконец, восторжествовала, и танцы вблизи храмов были осуждены, как «дьявольское занятие, присущее одним демонам и ведьмам». Но торжество это было только наружное; несмотря ни на какие репрессивные меры, хореография, отдалившись от храмов, все-таки продолжала среди народа пробивать себе прочную дорогу наряду с другими искусствами.
