В начале XX в. ко двору нередко приглашали артистов из разных частей обширной империи, причем каждая народность, в своем костюме, танцевала под звуки своих национальных инструментов.
На обеды и пиры и в настоящее время, в частные дома, приглашаются присяжные артисты, дающие мимические представления, сюжет которых большей частью заключается в борьбе злых и добрых духов; при этом артисты одеваются в очень узкие одежды.
О древнем же китайском балете теперь нет и помину. Он отошел в область преданий.
В настоящее время сами китайцы лично танцами не развлекаются. Они довольствуются лицезрением наемных артистов, и развития этого искусства в Китае нельзя ожидать потому уже, что калеченое женщинами ног не дает им возможности упражняться в улучшении техники танцев.
Молодежь, городская и деревенская, не собирается для игр и плясок. Собственно национального танца у китайцев не существует. Малоподвижные китайцы предпочитают развлекаться в массе разных театров и в садах, где действуют странствующие труппы с профессиональными танцорами и танцовщицами, исполнение которых, при однообразии жестов, не отличается ни грацией, ни прелестью движений.
Обычай приглашать артистов из провинций существовал и в древние времена. В XIV ст. император Чун-ти сильно увлекался красавицами из Тибета, плясавшими при дворе. Их было 16 девиц. Волосы, заплетенные в несколько кос, падали на плечи. Головной их убор состоял из вырезанной тонкими узорами шапочки из слоновой кости. Платье с широкими рукавами; юбка шелковая, ярко-красная. Вообще костюм отличался легкостью и изяществом. Император влюблялся по очереди в каждую из этих артисток и умер от истощения.
Религиозных и гражданских праздников в Китае очень много. Никаких танцев, однако, ни во время процессий по улицам, ни в домах не бывает. В некоторые же праздники, и преимущественно в день рождения Владыки богов и в день рождения восточного цветка тон-хоа-ти-киуна, на площадях воздвигаются переносные театры, где даются представления религиозных драм — мистерий, а также нередко появляются плясуньи, исполняющие танцы, рожденные собственной фантазией.
Все китайские танцы, которые вставляются в балеты европейскими балетмейстерами, не дают ни малейшего представления о национальном их характере. Это не более как личная фантазия сочинителей, не видавших никогда замкнутого Китая, куда, в течение многих веков, не вступала нога европейца. Балетмейстеры как бы сговорились между собою и усвоили себе единую, общую систему при постановке китайских балетов. По их — довольно, впрочем, верному — суждению, ноги китайца, по его натуре, не должны составлять главного двигателя при упражнении в этом искусстве. У него должны преимущественно действовать голова и руки с поднятыми пальцами. За образец, очевидно, ими приняты фарфоровые фигуры китайцев с кланяющимися головами и приподнятыми руками. Такие танцы пригодны разве только для групп, и как бы разнообразна ни была фантазия балетмейстеров, но поневоле, при сочинении танцев, названных ими китайскими, приходится повторяться: те же мелкие шаги, те же вечно поднятые в известном направлении руки, согнутые в локтях, те же помахивания головой, с аксессуарами — веерами и колокольчиками. Таков немудрый арсенал балетмейстера, сочиняющего китайские танцы.
На всех больших европейских сценах производились опыты постановки цельных китайских балетов. Титюс сочинил «Киа-кинг», Кальцеваро создал «Китайскую свадьбу», Сен-Леон поставил «Лилию» с сюжетом из якобы китайских нравов. Однако все эти’ хореографические произведения, несмотря на богатую обстановку, ничего общего с Китаем не имевшею, никаким успехом не пользовались. Крайнее однообразие танцев, с постоянно кивающими головами фантастических китаянок, с поднятыми пальцами у танцовщиц, не могло нравиться публике, избалованной на чудесах балетной виртуозности, облеченной в изящные формы «классической» техники, которая не вяжется с покроем китайского костюма.
