Альмеи рассеяны по всем странам, прилегающим к пустыне Сахаре. Но везде их танцы сходны между собою. Главные действующие части тела при этих упражнениях живот, бедра, поясница и грудь. Варианты очень незначительны. Появляются танцовщицы то с платочком в руках, который служить аксессуаром танца, то без платочка. Едва ли существуют названия танцам, которые исполняются местными жителями во время их праздников.
Танцы эти исполняются странствующими алжирцами и жителями Туниса, которые являются на торжества со своими труппами. Семьи, состоящие из отца, братьев и сестер, дают представления, во время которых мужчины с завязанными глазами танцуют с саблей, постоянно стараясь держать ее в равновесии на голове; женский же персонал, помахивая платочками, неизменно потрясают персями и двигают животами.
Впрочем, по зову богатых местных жителей, альмеи являются в частные дома, где дают представления, значительно более оживленные и осмысленные.
Вот рассказ француза Ле Ру которого желал угостить местными танцами знатный житель Алжира:
«В комнату взошли несколько девиц. Старшей было не больше 20 лет; была между ними молоденькая, едва ли не в десятилетнем возрасте. Их головы прикрывал небольшой шелковый тюрбан, доходящий почти до бровей. Тюрбан был покрыт газовой вуалью с фольговыми звездами. Одежда состояла из легкой туники. Широкий пояс поддерживал живот — так низко, как будто он разделял все туловище на две части, что значительно удлиняло туловище. По всем развевающимся шарфам, в которые была окутана туника, было развешано громадное количество цепочек, амулетов, блях из серебра и кораллов, сгруппированных в один общий убор, собранный внизу замком. Но этого мало,- на лбу, на носу, на подбородке, на запястьях висели голубые звездочки и цветы; губы нарумянены, глаза подведены. От всех разило невероятными духами, преимущественно мускусом.
При входе они, казалось, были сконфужены; но тем не менее, стыдливо прикрывая лица платками, они неохотно начали свой медленный танец.
Тогда хозяин дома (вероятно, это было заранее обусловлено) схватил два пистолета. Неожиданно раздались два выстрела. Эффект был поразительный. Запах пороха — как бы волшебством — преобразил юных артисток. Все они в один голос вскрикнули — и настоящее представление началось. Они разделялись как бы на два лагеря, то нападая друг на друга, то двигаясь назад. С пением и хлопаньем в ладони они громко захохотали. Два негра, исполнявшие обязанности музыкантов на крикливой флейте и трескучем барабане, также воодушевились. Прежняя апатия сменилась жизнью и быстрыми движениями, в которых первенствующую роль играл все неизменно движущийся живот».
Мало известные танцы обитателей пустыни Сахара хотя и описаны любознательными путешественниками, но на правдивость их рассказов, за невозможностью их проверить, конечно, трудно положиться. Тем не менее рассказы эти дают некоторое понятие о хореографических познаниях кочующих арабов.
Г-жа Паммероль, неутомимая путешественница по оазисам Сахары, следующим образом описывает пляски альмей у племени аиссуа:
«Ночь закутана глубокою дымкою. Мертвое молчание прервано грустным напевом кимвалов и однострунных скрипок, играющих под сурдинку. Выходят два сектанта, мужчина и женщина. Они болезненно извиваются и корчатся, подобно змеям-гадюкам. Они хотят распознать три объекта их культа. Следует экстаз омертвения и нечувствительность. Организм их анестезирован.
Во время безвольного и бессильного состояния танцующие то падают, то окружающие поднимают их с братским состраданием.
Зрители в восторге. Неистово кричат, поощряя исполнителей невероятными гортанными знаками одобрения.
Затем они снова раскачиваются и пляшут безумный воинственный танец. Глаза наливаются кровью, лицо делается страшным, звуки кимвалов учащаются все громче и громче. Танцор крутится и, не щадя себя, ударяет себя по груди острым кинжалом, припевая гнусавым голосом псалмы своей секты:
Прими мою руку, Господи. Наполни мое сердце Твоим пламенем! Окрыли меня своею Любовью, Господи!»
Тот же автор «Дыхания степи» описывает танцы и другого племени:
«Барабан гудит; кастаньеты щелкают, певица поет унылую песнь. Они танцуют.
Танец их медленный. Одна следует за другою. Они, с серьезным выражением лица, вертятся, не разгибая своего корпуса. Затем поднимают свои головы, обремененные массою металлических украшений, возводят очи к небу, умоляя ниспослать им наслаждение. Они как будто призывают давно сверженных богов, забытых богинь любви. Они их жрицы…
Шафранные губы, черные глубокие глаза… гибкое тело; улыбка пантеры, готовой кинуться на свою жертву; их грудь дышит негой, ноги их выточенные, и в конце концов работает тот же живот, производя волнообразные движения.
Они танцуют…»
У племени уарелла существует очень странный танец, который женщины исполняют как лекарство… от головной боли.
…Все удаляются. Остается одна из самых красивых. Бедра ее, перехваченный легким поясом, трепещут, замирают в любовном трансе. Это финал, после которого музыкант, извлекая из своего инструмента невероятные звуки, падает на колени перед танцовщицей, выражая свое полное удовлетворение и напоминая собою древний египетский культ преклонения перед всемогущей женской красотой.
Очевидно не знакомые ни с аспирином, ни с пирамидоном, страдающие мигренью созывают к себе своих подруг и одну пожилую знахарку.
Сначала она долго что-то нашептывает; потом под носом больной зажигает ароматичные травы, и все подруги поют под звуки тамбуринов. Наконец, когда больная начинает задыхаться в дыму, две из подруг поднимают ее и насильно заставляют плясать, плясать неистово, под общий треск и шум. Уверяют, что на следующий день больная чувствует себя совершенно здоровой. Выходит так заболела голова — пляши до одурения.
Племя это очень привержено к танцам. Каждое событие в их жизни, особенно свадьбы, всегда сопровождаются плясками, в которых принимают участие оба пола.
Вкус к танцам вообще сильно развит у кочевых племен Сахары. У них существуют сформированные труппы танцовщиц, которые кочуют с места на место, наживая себе изрядные состояния. Танцы их имеют мистический характер с неизменным оттенком чувственности. Ноги их и весь корпус трепещут от любовных вожделений, которые ими производятся бесцеремонно перед аборигенами, жаждущими подобных пикантных зрелищ.
Замечательно то, что по уходе этих передвижных балетов, сами степные жительницы, у себя дома, с наслаждением пляшут те же самые танцы, хотя и не с таким искусством, как профессиональные балерины, но за то превосходят их в бесстыдстве. Безбородые мальчики, разных арабских племен, одетые женщинами-альмеями, также не гнушаются исполнением «танца живота» и, конечно, на цивилизованного европейца производят отвратительное впечатление. И они, подобно настоящим альмеям, кочуют по городам Алжира и Египта, показывая за гроши свой гнусный талант, заключающийся в том, чтобы на потеху праздных зрителей делать непристойные телодвижения.
