Каждое торжество общественное или домашнее, не говоря уже о ритуалах богослужения Греции, не обходилось без плясок. Военные победы, отправления на войну, брак, похороны, рождения, пиры, сценические представления и другие события имели свои пляски.
Танцами увлекались люди всех возрастов и обязательно все умели танцевать, а не только специалисты. Каково было отношение общества к этому искусству, можно видеть из того, что люди такого выдающегося положения, как Эсхил, Софокл и Сократ, принимали участие в плясках (последний, будучи уже пожилым, обучался этому искусству у выдающихся танцовщиков, а Эсхил и Софокл танцевали публично на сцене в своих трагедиях).
Плутарх, Платон, Ксенофонт, Афиней и Лу-киан уделяли так много внимания пляскам и танцам в своих бессмертных произведениях.
Ликург видел в танцах прекрасное воспитательное средство для достижения своих «спартанских» идеалов и издал знаменитый закон, по которому спартанское юношество должно было обязательно обучаться танцам наряду с гимнастическими упражнениями.
Своим выдающимся танцовщикам, или, как их называли, «водителям хоровода», греки ставили статуи с надписями: «Народ воздвиг эту статую в честь Прокла за его танцы на поле сражения».
Военные пляски, или пиррические — сильно развились у племен дорических, к которым принадлежали сумрачные, воинственные лакедемоняне. Культовые пляски, как и светские танцы, были искусством по преимуществу ио-нян, более мягких и экспансивных, к которым принадлежали афиняне.
Но лучшими танцовщиками, но Гомеру, были феакийцы: «… Но пригласите сюда плясунов феакийских, зову я самых искусных, чтобы гость наш, увидя их, мог, возвратяся в дом свой, там всем рассказать, как мы люден превосходим: в плаваньн по морю, в беге проворном и в пляске и в пеньи».
Общие замечания «Каждый должен являться перед богами в одежде светлой и в помыслах чистых. Не со скорбным духом, не в плачевных одеждах должно показываться богам, но с весельем в сердце, в праздничном виде и в венке», а потому и публичная пляска имеет всегда торжественный радостный характер, как и вся эллинская религия».
Мы уже упоминали, что пляски древних — прежде всего подражательное искусство, и главная часть ее — мимика. Жизненная правдивость была основной задачей пляски.
Но так как пляска прежде всего средство общения с божествами и при том торжественное, то движения, позы и мимика ее не могли ограничиться реальной копией с обыденной жизни, а приобретали соответственные торжеству условности. И пляска, а за нею и сценический и светский танец постепенно ушли от простоты и стали условнейшим из искусств. Но, несмотря на все это, пляска, повторяем, имела одну цель — изображение жизни и была как бы бытовой картиной в движении, но картиной стилизованной, условно-красивой. Пляска была поэмой, а не прозой.
Платон говорит: «это искусство подражает речам муз», Аристотель же определяет так: «пляска подражает своими ритмическими движениями нравам, страстям и обычаям и воплощает невидимую мысль».
Оркестика трактовала, вероятно, и о символических условностях пляски, так, что греки, все хорошо осведомленные в пей, ясно понимали условный язык пляски.
К сожалению, недостаток исторических материалов и их отрывочность становятся на пути к разрешению вопросов техники этого искусства, и с этой стороны оно остается для нас тайной…
Мы знаем о государственном значении плясок, об исторических моментах и поводах к пляскам, о характере их, но не можем найти объяснения многих условных положений, которые встречаем на древних вазах в Ватиканском музее и барельефах, единственных памятниках, изображающих ряд последовательных поз пляски, т. е. ее течение, структуру.
Свойство античной иконографии — изображение всего в одной плоскости, без перспективы, не дает нам сведений о «перспективе пляски».
Что касается характера античных плясок, то Платон говорит, что они были проникнуты строгой красотой, благородством и нежностью, т. е. теми чувствами, которые должны быть у смертного при поклонении богам. Позы были целомудренны и духовны, так что введенная законодательством Ликурга военная пляска Гимнопедия в честь Артемиды, исполнявшаяся спартанскими девушками и юношами без одежды, не оскорбляла ничьей стыдливости.
Постоянные гимнастические и пластические упражнения делали тело замечательно подвижным и легким, и самые трудные, с нашей точки зрения pas, доступные у нас лишь хорошим артистам, у греков были достоянием каждого.
Специально о мимике лица мы знаем еще меньше, чем о технике плясок, по той причине, что во время, к которому относятся большинство источников, иконография и скульптура не дают нам верных изображений образцов личной мимики, так как лица долго изображались с условным нереальным выражением, с так называемой «архаической улыбкой», а позднее в полном, идеальном спокойствии, как, например, изображена Ниобея над трупами своих детей. Что же касается сценических танцев, то они исполнялись в масках.
Насколько велики были художественные требования к искусству пляски и танца и насколько трудно было это искусство, можно видеть из слов Лукиана, который требует от «водителя хоровода» знания всех известных тогда наук: «ритм и музыку должно знать, чтобы давать размер своим движениям; геометрию, чтобы построить их; философию и риторику, чтобы изображать нравы и будить страсти; живопись и скульптуру, чтобы сочинять позы и группы; что касается мифологии, то он должен знать в совершенстве события от хаоса и сотворения мира до наших дней».
