При перенесении покойников к месту их вечного упокоения, существовали похоронные танцы. Однако эти танцы в дни печали не следует понимать в теперешнем их смысле. Пока тело покойного было выставлено для прощания, играла резкая деревянная флейта — гингра. Под ее звуки, может быть даже и в такт музыки, наемные плакальщики и плакальщицы, а также и родственники рвали на себе волосы и одежды, протягивая руки к умершему, как бы упрекая покойного в причиненном им горе. Много было жестов, сходных с жестами доброхотных русских воплениц, стонущих и бьющих себя в грудь при проводах покойника.
Из описаний греческих похорон видно, что когда везли покойного на кладбище, то впереди процессии шли одетые в белые платья с кипарисными венками на головах пятнадцать девушек, которые танцевали. Сзади же танцевали наемные плакальщики в длинных черных. Надо думать, что тут были не танцы, как мы их понимаем, но просто похоронный марш под пение сопровождавших покойника жрецов. При этом, конечно, во время шествия, наемные пятнадцать девушек, под резкий заунывный звук гингры, делали установленные процессией ритуальные жесты для выражения скорби и отчаяния.
Акробатки-танцовщицы вертелись, кувыркались колесом, ходили на руках, как будто ныряли. Многие из них славились гибкостью тела и разными головоломными упражнениями.
Она пользовались дома каждым удобным случаем, чтобы потанцевать самим или развлечься каким-либо зрелищем. Этот обычай ведет свое начало со времен гомеровских. При дверях самых незначительных владык находились присяжные певцы, воспевавшие доблести героев, причем оркестика была неизменным спутником певца. Гомер в одной из песен «Одиссеи» свидетельствует, что пение и танцы составляли прелесть и украшение празднеств.
При этом следует заметить, что танцы эти имели преимущественно характер гимнастическо-акробатический и были известны под названием «кубистика».
Впрочем на торжествах не ограничивались одной только кубистикой. Под звуки песен кифареда исполнялись мимические сцены с танцами, сюжеты которых были почерпнуты из любовных похождений мифологических божеств. В блестящее время республики, благодаря развившейся роскоши, поэзия, музыка и танцы нашли себе широкое применение на пирах и празднествах богатых граждан. Прежние сиденья были заменены ложами, на которых пиршествующие в лежачем положении наслаждались созерцанием различных зрелищ. Поллукс сообщает перечень этих развлечений, но все они не имеют никакого отношения к танцевальному искусству.
Во время пиров, свадеб, после трапезных, обильных возлияний, устраивался домашний комос. Под этим названием подразумевался разнообразный дивертисмент, исполнявшийся приглашенными профессиональными артистами. Представляли: мимические сцены, буффонады, играли на разных инструментах, танцевали куртизанки, преимущественно же работали акробаты. Эти домашние спектакли обыкновенно заканчивались оргиями, в которых плясали уже и гости, и хозяева дома.
Артисты, участвовавшие в комосе, назывались «комоста-ями». Эти наемные танцоры и сопровождавшие их музыканты состояли из рабов и лиц сомнительных профессий. Женский же персонал состоял преимущественно из куртизанок. Они одевались в разнообразные костюмы сатиров без хвостов, силенов, куретов, менад, эротов. Ксенофонт сохранил для потомства описание домашнего праздника. Оно встречается почти у всех, писавших о греческих танцах.
После танцев с обильными возлияниями входил, сопровождаемый музыкантшей-флейтисткой (аулет-ридой), красивой и хорошо сложенной. Ей сопутствовал музыкант-юноша, игравший на лире. Танцовщица выступала под звуки флейты; ей бросали двенадцать обручей. Она плясала, подбрасывая эти обручи в такт музыке. Затем ей приносили большой обруч, убранный мечами — острием внутрь. Став в середину обруча, артистка высоко подпрыгивала, опускаясь снова в середину. После этого плясал юноша, проделывая то же самое, что и его партнерша. В заключение они вертелись колесом и проделывали разные акробатические упражнения. Это была уже не благородная оркестика, а кубистика.
После этого сиракузец садился посреди зала и громко возглашал: «Граждане! Сейчас взойдет Ариадна в свою брачную комнату; Дионис, несколько подкутивший в обществе богов, придет к своей супруге, и они оба погрузятся в сладострастие».
После этого пояснения появлялась разукрашенная и разряженная Ариадна, а за ней и Дионис. Происходил ряд сцен, где не столько танцевали, сколько недвусмысленной мимикой объяснялись в страстной любви.
Роли Диониса и Ариадны большей частью исполнялись одной и той же красивой артисткой. Она поочередно выражала то страсть обезумевшего Диониса, то негу его возлюбленной. Когда же артистка доходила до заключительного аккорда объятий, то она начинала дрожать всем телом и своим полуоткрытым ртом, казалось, испивала до дна чашу наслаждений. С опрокинутой головой и с полусомкнутыми глазами, она застывала в сладострастной позе.
Мужчины танцевали комос обнаженными; женщины же, хотя и легкого поведения, держали себя значительно скромнее. Корпус их был нередко задрапирован. Главный род их танцев носил чисто вакхический характер.
Бродячих артистов в Древней Греции было множество. Нередко они группировались в один общий комос и шумной толпой следовали по улицам. Останавливались перед домами мирных граждан и давали серенады. Или же, беззастенчиво, без зова, врывались в дома, где, непрошеные, давали представления, преимущественно неприличного свойства.
Раздавались восторженные крики и гром рукоплесканий опьяненных зрителей, бросавших цветы к ногам исполнительницы. Эту хореографическую сцену исполняли также и два лица.
Мимика полупьяного Диониса, бесстыдно выражавшего свои любовные вожделения, а также жесты и пластичные позы Ариадны были настолько реальны и бесцеремонны, что, по словам Ксенофонта, те из гостей, которые не были еще женаты, решали жениться немедленно. Женатые же быстро садились на коней, спеша на свидание со своими женами.
Вообще танцы исполнялись на пиршествах преимущественно куртизанками. Танцевали апосезис, игдис, боцисмус. В эклетизме танцовщицы поднимали ноги до плеч или же ударяли по полу пятками и обнажались подобно Афродите. Прозрачная вуаль неопределенного цвета, приподнятая с одной стороны и поддерживаемая правой рукой, едва скрывала формы женского тела. Иногда они выступали в полуобнажающих костюмах вакханок, едва прикрытые легкой тканью или тигровой кожей, с тамбурином или кроталами в руках. Стенная живопись в Геркулануме наглядно показывает массу грациозных фигур танцовщиц, принимавших участие в пиршествах. Легкая, прозрачная вуаль едва прикрывала женские прелести исполнительниц.
Пирующих развлекала вся свита Вакха. У Аристофана находим следующее воззвание: «Спеши скорее на пир и захвати корзину и чашу! Тебя призывают служители Вакха. Спеши! Ждут только одного тебя! Все готово: ложа, столы, покрывала, благоухания, яства. Куртизанки, красивые танцовщицы уже прибыли для твоего развлечения». «Место, место танцовщицам!» — кричали пирующие. Раздавались резкие свистки флейты. То был призыв к чувственности. Влетали артистки; трепетали их нервы. На теплые, обнаженные их тела устремлялись взоры присутствующих. Гетеры извивались подобно змеям, останавливались в вызывающих позах и снова принимались за танцы. Гармония жестов, округленные движения рук, разбрасывавших лепестки роз — все это сливалось в общей картине неги и сладострастия.
Не у одного Аристофана, но и у многих греческих писателей находим описание пиршественных танцев. Из них наиболее оригинальными были падифаи, исполнявшиеся профессиональными куртизанками. Две артистки надевали на себя маски быка и коровы. Самец ухаживал за самкой, а другие женщины, с факелами и цветами в руках, кружились и мычали, поощряя животных. Излюбленным же был танец семи покрывал, названный поэтами «танцем цветов». Танцовщица постепенно, одно за другим, снимала с себя семь покрывал разных цветов, оставаясь под конец совершенно обнаженной. Она танцевала под припев: «Возьмите мои розы! Любуйтесь моей петрушкой!». Названиями цветов и трав она символизировала прелести своего женского тела.
Когда в Грецию проникла азиатская роскошь, то пиры у знатных граждан стали принимать все более и более разнузданный характер. На пирах показывались почти исключительно обнаженные артисты. И певицы, и артистки, и танцовщицы — все были обнажены. Молодые рабы одевались нимфами и Нереидами. Давались целые мимические представления, где появлялись Артемиды, Афродиты, Эроты, Гермесы и весь Олимп.
Особенно сильно развилась у греков страсть к этому роду развлечений в эпоху царей. Пышны были празднества в Македонии, при Филиппе и Александре, пиры которого славились сказочной роскошью. Сам Александр нередко садился за стол, одетый богом. Иногда он облачался даже в костюм Артемиды или в одежды Гермеса с его атрибутами. Чаще же всего он являлся на пир одетый Гераклом с львиною шкурою на плечах и с палицей в руках.
По возвращении из Индии, Александр сочетался браком с дочерью Дария и одновременно женил девяносто военачальников на знатных персидских невестах. По случаю этих многочисленных свадеб, совершенных в один и тот же день, Александром был дан пир, который по роскоши и разнообразию увеселений и танцев превзошел все, что только может допустить воображение человеческое.
В общем зале было приготовлено девяносто разукрашенных брачных лож. Приглашенным иностранцам было также приготовлено ложе. В громадную, сверкающую драгоценными камнями и дорогими тканями столовую созваны были именитые граждане. Для развлечения был собран из Афин, Фив, Сиракуз и других городов весь цвет артистического мира. Пели и плясали разнообразные «боги» и «полубоги», причем отдавалось предпочтение танцовщицам-вакханкам.
Самое возвращение из Индии Александра, по словам Плутарха, было торжественным шествием, продолжавшимся семь дней. Сам Александр со своими придворными восседал на колеснице, влекомой восемью лошадями. Тут пировали день и ночь; колесницу же окружали артисты разных профессий; танцовщицы, потрясавшие тирсами, танцовщики в комических и сатирических масках, сменяя друг друга, плясали во время всего шествия. Этот триумфальный марш окончился самою беспредельно-разнузданною Вакханалией, на которой, казалось, председательствовал сам Дионис.
Эти пиры нашли себе подражателей у наследников Александра, которые поощряли танцевальное искусство, назначая премии лучшим исполнителям.
