Народные сказания утверждают, что танцующие в Иванов день вокруг костра на целый год освобождаются от всяких болезней и избавляются от чертовских чар и дьявольского наваждения. В этот день цветет папоротник, слышится звон подземных колоколов; срезаются ветви для ограждения скота от падежа и пр.
Однако все эти речи, совместно со строгостью папских булл, были бессильны. Веселье, выраженное танцами, находилось в крови у всех народностей. Это стихийное начало нельзя было остановить никакими угрозами.
Это чувствовало и само духовенство. Существует предание, что один немецкий епископ уступил даже часть принадлежавшей ему земли группе молодых людей, которые будто бы плясали в его присутствии во славу Божью. На этом месте впоследствии, по словам легенды, и был построен Данциг, т. е. «город танцев».
Насколько мало пользы приносили эти громогласные разъяснения духовенства, может служить доказательством танец, практиковавшийся едва ли не по всей Европе в самую раннюю стадию развития христианства и учрежденный будто бы в память Иоанна Крестителя.
Танец этот, очевидно, был пережитком глубокой старины и повторением языческого «танца огня». Обычай праздновать Иванов день пользовался популярностью почти у всех европейских народов. Насколько он сильно укоренился в народных верованиях, можно судить по тому, что во многих местностях Европы, несмотря на строжайшие запреты духовенства, праздник Ивановых огней встречается даже и в настоящее время. С этим праздником соединена масса поверий и суеверных обрядов, имеющих большое сходство между собой почти у всех народов.
Народ собирался преимущественно в лесах. Тут зажигались костры, причем в некоторых местностях существовал обычай бросать в огонь — лошадиный череп — как бы в память языческих жертвоприношений. Окружавший костры народ пел, плясал, кружился и скакал через огонь.
Не только простой народ веселился, но в празднике Ивановых огней принимали участие и знатные лица. Эрцгерцог Стефан, о котором говорят, что он проплясал свою провинцию Тироль, явился в 1401 г. в окрестности Мюнхена, где он с местными гражданками разделял общее веселье, прыгая через горящие костры. Его примеру в позднейшие времена следовал и король Фридрих IV. Точно также плясал на этом народном празднике и сын императора Максимилиана, Филипп, который около Аутсбурга приказал приготовить костер до 50 футов в вышину и всех окрестных девиц в их лучших нарядах пригласил на этот праздник. Лично Филипп вручил одной вызванной им девице из города Ульма, Сузанне, факел и попросил возжечь сложенный колоссальных размеров костер. Когда запылал костер, раздались трубные звуки, забили в барабаны, и громадная толпа, вместе с царским сыном, долго плясала кругом огня.
Во все века встречаются исторические указания о существовании этого праздника с чисто языческим оттенком. Немцы и до сих пор празднуют канун Иванова дня. В очень недавнее время, с десяток лет тому назад, петербургские немцы устраивали на Крестовском острове Кулерберг праздник, где они в ночь на 24 июня веселились кругом огней не столько ради каких-либо верований, а в силу традиций и для доставления дохода пивоваренным заводам. У славян этот праздник с обязательными хороводами был также в большом почете.
Во Франции этот праздник был известен с самых древнейших времен. Плясали вокруг огней на площадях (danse ses brandons). В некоторых же городах эта пляска исполнялась на разные манеры. Зажигали факелы и бегали по улицам, заходили в храмы, где пели религиозные песни, затем снова возвращались на улицы и под музыку воспевали красоту своих возлюбленных. Большей частью эти ночные сборища кончались драками настолько сильными, что правительство вынуждено было окончательно запретить это беснование.
Характер танцев во время праздника св. Иоанна был самый безобидный. Водили сомкнутые и разомкнутые хороводы. Никакого соблазна они сами по себе не вносили, потому к празднованию этого дня с сохранением языческих преданий и до настоящего времени относятся очень снисходительно.
