У египтян замечалось особое уважение к небесным светилам. Изобретатель «лиры» Гермес, в подражание временам года, соорудил этот инструмент с тремя струнами, имевшими символическое значение. Каждой из струн был присвоен различный тон: густой соответствовал зиме, резкий — лету, средний между ними — весне.
Из этого можно заключить, что в самом зачатке своем музыка и танцы, в понятиях египтян, были поставлены в соприкосновение с астрономией.
Неудивительно, поэтому, что особенною известностью пользовался так называемый астрономический — астральный танец.
Новейшие исследования с большою натяжкою подтвердили мнение и греческих ученых, описавших подробно этот танец, признанный древнейшим. Очевидно, что это тот самый танец, который позднее быль перенесен Пифагором в Италию, а также исполнялся в Греции в мистериях Орфея, воспетых в одах Пин-дара.
Египетский астрономический танец создан был для изображения движений различных небесных светил. Он был очень искусно составлен: в нем сказались наблюдательность и богатство фантазии египтян. Описание этого танца находится у Лукиана.
Поставленный посреди алтарь изображал солнце. Облаченные в яркие одежды жрецы, под гармонические звуки благородного стиля, плавно танцевали вокруг алтаря. Они кружились, изображая знаки Зодиака и двигались, по объяснению Плутарха, с востока на запад, напоминая движение неба, а затем с запада на восток, в подражание движению планет. После этого исполнители останавливались в знак неподвижности земли. Посредством жестов и искусно комбинированных движений, жрецы давали наглядное представление о существовавшей в то время планетной системе и о гармонии вечного движения. Не без основания Лукиан назвал этот танец божественным и вместе с Платоном восхвалял до небес это изобретение египтян.
Жаль только, что разъясненные иероглифы до сих пор не дали никаких наглядных указаний об этом «ученом» танце; поэтому существование его в том виде, как он описан, подвергнуто большому сомнению. Исследователи в чрезмерном усердии хотели польстить учености древнего египтянина и фигурный танец «семи движущихся планет» окружили незаслуженным ореолом мистицизма. Между тем и в том сыром виде, в каком он дошел до нас, астрономический танец оказался настолько интересным, что многие балетмейстеры XIII и XIX вв., Доберваль, Гардель и другие, давая полную свободу своей фантазии, воспроизводили его в своих хореографических произведениях. Исполнителями были, однако, не жрецы, а фантастически одетые танцовщицы, изображавший звезды и планеты, который вертелись и скакали кругом жертвенника или же вокруг балерины, олицетворявшей солнце.
Культ египтян был построен на легендах о любовных похождениях Исиды и Осириса: поэтому ритуальные церемонии отличались не особенно приличными действиями. «Священные» куртизанки, по окончании своих страстных танцев, отдавались паломникам, которые, по словам Геродота, стекались в огромном числе в Бубасти — месте, где происходили празднества.
Насколько в Египте была распространена любовь к мимике и танцам, можно судить, в частности, по разнообразным надписям на гробницах министров в Фивах. Воспроизведен текст полного придворного ритуала, соблюдавшегося при назначении на должность министра. Надписи говорят, что, при входе в зал вновь пожалованного сановника, виновник торжества то склонялся, то выпрямлялся, то ползал по пыльному полу, наконец, у подножия трона оставался распростертым без движения, как будто блеск фараоновского величия лишил его чувств. Сам же фараон, в свою очередь, кружился вокруг своего верноподданного и пр. Церемония оканчивалась общим хором царедворцев и женщин, певших и под музыку производившись разные жесты и движения. Это был настоящий официальный, искусно составленный балет.
